На прошлой неделе исполнилось бы 120 лет со дня рождения Виктора Эмиля Франкла — человека, чья жизнь, работа и пережитые страдания продолжают определять само понятие смысла, исцеления, воли и свободы.
Он был многим: психиатром, узником концлагерей, мыслителем, психотерапевтом. Но для меня он — нечто большее, личное. Иногда я даже ощущаю странную близость с ним, словно за мной следит невидимое, почти родственное присутствие, похожее на заботу дедушки. Его опыт отзывается во мне лично — в памяти моей семьи тоже есть истории о Холокосте, о выживании и утрате. Кто-то из моих родных прошёл через гетто и лагеря, и выжил. Кто-то — нет.
Существует множество книг и свидетельств о Холокосте, его жертвах и тех, кто сумел выжить. Но для меня именно самая известная книга Франкла — «Сказать жизни “Да!”: Психолог в концлагере» — занимает особое место. Потому что это не просто личная исповедь жертвы, не только субъективный рассказ о пережитом. Это попытка — редкая и бесценная — взглянуть на ужасы Холокоста изнутри, но глазами исследователя. Через эту книгу я хотя бы немного смог вообразить, через что мог пройти и мой дедушка. И, что, возможно, помогло ему не сломаться.
Это уникальное свидетельство Человека — именно с большой буквы — который не только выжил сам, но и поддерживал других, помогал им не терять надежду и идти дальше сквозь то, что философ Карл Ясперс назвал «пограничными ситуациями». Я никогда не узнаю, за какой именно смысл держался мой дед, но Франкл продемонстрировал, что смысл — был.
Психотерапия с человеческим лицом
Виктор Франкл родился в Вене в 1905 году. На него оказали влияние такие фигуры, как Ницше, Фрейд, Адлер и Макс Шелер. Но жизненный путь, который ему выпал, не укладывался ни в одну из предложенных философских или психологических теорий.
Он прошёл через четыре концлагеря. Потерял родителей, брата и жену. И всё же, несмотря на эту трагедию, он не отвернулся от жизни.
Наоборот — он взглянул в самую её бездну и задался вопросом: может ли жизнь сохранять смысл даже в таком? И его ответ был: да. Именно из этого убеждения и родилась логотерапия — то, что Франкл называл психотерапией с человеческим лицом.
Франкл верил: даже перед лицом чувства вины, боли, и смерти — того, что он называл трагической триадой — человек остаётся свободным в своём выборе. Мы не всегда властны над обстоятельствами, но вольны выбирать, как на них реагировать.
Он считал, что смысл — это главная движущая сила человека. Не удовольствие, как утверждал Фрейд, и не стремление к власти, как полагал Адлер, а именно поиск смысла.
Пути к обретению смысла
В активной жизни человек реализует себя через творчество и созидание; в более созерцательной — через наслаждение красотой искусства и природой. Однако существуют обстоятельства, при которых внешние силы ограничивают человека, лишая его и творческого самовыражения, и радости. Тогда остаётся то, что завершает и наполняет человеческое существование — страдание и смерть.
Франкл выделял три главных пути к смыслу — Hauptstraßen zum Sinn, как он их называл.
— Ценности творчества (Schöpferische Werte) — реализуются через труд, искусство, вклад в общее дело.
— Ценности переживания (Erlebniswerte) — через любовь, красоту, общение с природой.
— Ценности отношения (Einstellungswerte) — в том, как человек реагирует на страдания, которых невозможно избежать.
Именно последний путь — ценности отношения — мне ближе всего. Даже в тех ситуациях, где у нас нет возможности что-либо изменить, у нас остаётся свобода выбора. Выбора как к этому отнестись. С мужеством, с надеждой, с достоинством. Именно так, по Франклу, человек может обрести смысл даже в страдании.
Если мы не в силах изменить обстоятельства, нам остаётся измениться самим.
Франкл писал:
«Если человеку суждено страдать, он должен принять страдание как свою задачу. Единственную, неповторимую. Он должен признать, что даже в страдании он остаётся уникальным — одиноким во Вселенной. Никто не может страдать вместо него. Его единственная возможность — в том, как он несёт свой крест.»
Для Франкла страдание и смерть не были бессмысленными. Если жизнь вообще может иметь смысл, то в этот смысл должно быть включено и страдание.
Даже в самых мрачных обстоятельствах, когда невозможно ничего изменить — у нас остаётся выбор, как нести то, что мы вынуждены нести. Речь идёт не о прославлении боли, а о том, чтобы не дать страданию опустошить нас.
Смысл как сопротивление
Подход Франкла вовсе не был пассивным. Он умел быть прямым, а порой — и парадоксальным. Часто он просил своих пациентов представить, будто они живут вторую жизнь — и теперь могут выбирать более осознанно, с тем знанием, которое уже есть.
Среди его терапевтических приёмов — парадоксальное намерение, когда пациента просили преувеличить и даже нарочно вызвать пугающий симптом, и дерефлексия, то есть перенаправление внимания с проблемы — на смысл.
Франкл верил в силу духовного упрямства — стойкость, которая не позволяет страданию лишить нас достоинства.
Иногда его упрекали за то, что он не делал акцент на своей еврейской идентичности в своих трудах. Он отвечал просто: не хотел извлекать выгоду из того, что был евреем. Он писал от имени Человека вообще — из универсального, человеческого опыта. Он выбирал смысл, а не политику идентичности.
Чему меня научил Франкл
Я впервые услышал о Викторе Франкле во время своего обучения на факультете психологии — его имя, теории, его взгляд со страниц книг. Но только годы спустя, в куда более сложный период своей собственной жизни, «Сказать жизни “Да!”» стала для меня чем-то большим, чем просто книга. Я не просто прочёл её — я оперся на неё. И она выдержала.
Меня поразило не только то, что он пережил, но как он это сделал. Эта ясность. Эта внутренняя устойчивость. Его решимость не позволить внешнему краху разрушить внутренний мир. Он показал мне: даже когда у тебя отнято всё — дом, семья, свобода, будущее — остаётся свобода выбирать, как на это ответить, как реагировать. Мы остаёмся ответственными за то, как несём то, что осталось.
Это убеждение укрепило меня — тихо, но глубоко. Оно придало форму тому, что я тогда не мог определить: особому достоинству, которое не зависит от обстоятельств, а зиждется на самом присутствии.
Гёте как-то сказал:
«Если мы принимаем человека таким, каков он есть, мы делаем его хуже. Но если мы видим в нём то, кем он может стать, — мы даём ему шанс стать этим.»
Франкл жил именно так. Он видел не только то, кем человек является, но и кем он способен стать — даже среди руин. Его взгляды повлияли и на мои собственные. И даже когда я разочарован в людях, зол на них или просто устал, я стараюсь продолжать верить. Верить в других. А порой, пусть и менее уверенно — в самого себя.
Страдание и завершённость
Виктор Франкл утверждал: страдание и смерть не обесценивают жизнь — напротив, они делают её целостной. Так же как дню необходима ночь, а лету — зима, человеческому существованию нужны границы, чтобы быть прожитым по-настоящему.
Он писал:
«Страдание перестаёт быть страданием в тот момент, когда в нём обнаруживается смысл — например, смысл жертвоприношения.»
Даже в самых, быть может, невыносимых ситуациях, когда человек уже не может действовать, когда единственное, что ему остаётся, — страдать, -тогда он способен воссоздать самого себя. Через воспоминание. Через образ любимого. Через возвращение к внутреннему. Страдания обретают свой триумф благодаря успеху внутри.
Даже когда у человека отняли свободу, дом, семью и будущее — у него всё ещё есть выбор.
Выбор — помнить любимого.
Выбор — сохранять достоинство в страдании.
Выбор — продолжать идти.
Нести это дальше
Нет, я не пережил того, что пережил Франкл или мой дедушка и мои другие родственники. Но, как и у всех, у меня были свои тёмные времена. Я знаю, каково это — задаваться вопросом: «А что теперь?» И в такие моменты во мне отзывается один из главных вопросов Франкла:
«Чего теперь ждёт от меня жизнь?»
Этот вопрос ведёт меня вперёд.
Он соединяет меня с другими.
Он возвращает мне ответственность — за семью, за дело, за мои решения.
Он не даёт впасть в равнодушие.
Виктор Франкл напоминал: смысл — всегда рядом. Он не даётся нам извне. Он ждёт, чтобы мы его создали.
Заключительная мысль
Учение Франкла напоминает о том, что внутренняя жизнь — не пассивна. Мы не заложники обстоятельств. Наша свобода — в том, как мы реагируем. В том, как удерживаем себя. В том, как удерживаем друг друга — даже в темноте.
Я верю, что внутренне и духовно человек может быть сильнее того, что происходит снаружи. Мы всегда и везде сталкиваемся с препятствиями и бросаем вызов судьбе — и именно в этом противостоянии человек способен превратить страдание в победу духа.
Наша жизнь — единственная и неповторимая. Она постоянно меняется. Есть день и есть ночь. Есть лето, и есть зима. Есть трудные времена, и есть светлые. Поэтому я знаю: вечной тьмы не бывает. Да, она может длиться долго. Но однажды на горизонте обязательно появится рассвет.
В день 120-летия Виктора Франкла я особенно держу эту мысль в сердце. Я выбираю верить — в людей. В смысл. В тихую силу, которая рождается, когда мы сами решаем, кем быть — даже если мир кажется невыносимым.
