Сегодня умерла мама. А может быть, вчера — не знаю. Я получил из богадельни телеграмму: «Мать скончалась. Похороны завтра. Искренне соболезнуем». Это ничего не говорит — может быть, вчера умерла.
Богадельня для стариков находится в Маренго, в восьмидесяти километрах от Алжира. Отправлюсь двухчасовым автобусом, буду там в конце дня. Значит, смогу провести ночь возле тела, а завтра к вечеру вернуться. Я попросил у патрона отпуск на два дня, и он не мог мне отказать, раз такая уважительная причина. Но видно было, что он недоволен. Я даже сказал ему: «Это ведь не по моей вине». Он не ответил, и я подумал, что зря так сказал. В общем, незачем было извиняться. Скорее уж, ему следовало выразить мне сочувствие. Но, вероятно, он сделает это послезавтра, когда увидит меня в трауре. А сейчас-то мама как будто и не умерла еще. После похорон, наоборот, все будет кончено и примет официальный характер.
Так начинается повесть «Посторонний«» (L’Étranger, или The Stranger) , написанная Альбером Камю и впервые опубликованная в 1942 году. Это дебют Камю в качестве представителя экзистенциализма. Роман служит манифестом этого философского подхода, раскрывая сложные темы для широкой аудитории.
Я предполагаю, что кто-то из вас уже читал это произведение, а кто-то пока нет. Тем не менее, я хотел бы вкратце познакомить вас с сюжетом этого произведения, а затем представить свою рецензию на него.
Мерсо, мелкий французский чиновник, живущий в пригороде Алжира, узнает о смерти своей матери. Три года назад, не имея возможности содержать ее на свою скромную зарплату, он поместил ее в богадельню (Дом престарелых, которую в тексте называют просто «Дом»). Получив двухнедельный отпуск, Мерсо в тот же день отправляется на похороны.
После короткого разговора с директором богадельни Мерсо собирается провести ночь у гроба своей матери.
Однако он отказывается в последний раз взглянуть на покойницу, долго разговаривает со сторожем, спокойно пьет кофе с молоком и курит, а затем засыпает. Проснувшись, он видит неподалеку друзей матери из богадельни, и ему кажется, что они пришли его судить.
На следующее утро под палящим солнцем Мерсо равнодушно хоронит мать и возвращается в Алжир.
Проспав не менее двенадцати часов, Мерсо решает пойти к морю искупаться и случайно встречает бывшую машинистку из своего офиса Мари Кардону.
В тот же вечер она становится его любовницей.
Проведя весь следующий день у окна своей комнаты, выходящего на главную улицу пригорода, Мерсо думает, что, по сути, в его жизни ничего не изменилось.
На следующий день, возвращаясь домой после работы, Мерсо встречает соседей: старика Саламано, как всегда, с собакой, и Раймона Синтеса, владельца магазина, который слывет сутенером.
Синтес хочет проучить свою любовницу, арабку, которая ему изменила, и просит Мерсо написать для нее письмо, чтобы заманить на свидание, а потом избить.
Вскоре Мерсо становится свидетелем бурной ссоры Раймона с любовницей, в которую вмешивается полиция, и соглашается выступить свидетелем в его пользу.
Покровитель и начальник предлагает Мерсо новое назначение в Париж, но тот отказывается: жизнь все равно не изменить.
Вечером того же дня Мари спрашивает Мерсо, собирается ли он на ней жениться.
Как и продвижение по службе, Мерсо это не интересует.
“Вечером за мной зашла Мари. Она спросила, думаю ли я жениться на ней. Я ответил, что мне все равно, но если ей хочется, то можно и пожениться. Тогда она осведомилась, люблю ли я ее. Я ответил точно так же, как уже сказал ей один раз, что это никакого значения не имеет, но, вероятно, я не люблю ее.
— Тогда зачем же тебе жениться на мне? — спросила она.
Я повторил, что это значения не имеет и, если она хочет, мы можем пожениться. Кстати сказать, это она приставала, а я только отвечал. Она изрекла, что брак — дело серьезное. Я ответил: «Нет». Она умолкла на минутку и пристально посмотрела на меня. Потом опять заговорила. Она только хотела знать, согласился бы я жениться, если б это предлагала какая-нибудь другая женщина, с которой я был бы так же близок, как с ней. Я ответил: «Разумеется”
Воскресенье Мерсо собирается провести на берегу моря с Мари, а Раймон — в гостях у своего друга Массона.
Подходя к автобусной остановке, Раймон и Мерсо замечают двух арабов, один из которых — брат любовницы Раймона.
Эта встреча обескураживает их.
После купания и сытного завтрака Массон приглашает друзей прогуляться по берегу моря. В конце пляжа они замечают двух арабов в голубых костюмах. Они думают, что арабы выследили их. Завязывается драка, один из арабов ранит Рэймона ножом. Вскоре они отступают и убегают.
Через некоторое время Мерсо и его друзья снова приходят на пляж и видят тех же арабов за высокой скалой.
Раймон дает Мерсо револьвер, но видимых причин для ссоры нет.
Мир словно замкнулся и сковал их. Друзья оставляют Мерсо одного. Палящий зной давит на него, его охватывает пьяное оцепенение. У ручья за скалой он снова замечает араба, ранившего Раймона. Не выдержав невыносимой жары, Мерсо делает шаг вперед, достает револьвер и стреляет в араба, «как бы стуча в дверь несчастья четырьмя короткими ударами».
Мерсо арестовывают и несколько раз вызывают на допрос.
Он считает свое дело очень простым, но следователь и адвокат придерживаются иного мнения.
Следователь, который показался Мерсо умным и симпатичным человеком, не может понять мотивов его преступления. Он заводит с ним разговор о Боге, но Мерсо признается в своем неверии. Его собственное преступление вызывает у него лишь досаду.
Следствие продолжается одиннадцать месяцев.
Мерсо понимает, что тюремная камера стала его домом, а жизнь остановилась. Сначала он мысленно остается на свободе, но после встречи с Мари в его душе происходят перемены. Томясь от скуки, он вспоминает прошлое и понимает, что человек, проживший хотя бы один день, сможет провести в тюрьме хоть сто лет — ему хватит воспоминаний. Постепенно Мерсо теряет представление о времени.
Дело Мерсо назначено к слушанию на последнем заседании суда присяжных. В душном зале толпится множество людей, но Мерсо не способен различить ни одного лица.
У него создается странное впечатление, что он лишний, как незваный гость. После долгого допроса свидетелей: директора и смотрителя богадельни, Раймона, Массона, Саламано и Мари, прокурор выносит гневное заключение: Мерсо, так и не заплакав на похоронах собственной матери, не желая смотреть на покойницу, на следующий день вступает в отношения с женщиной и, будучи другом профессионального сутенера, совершает убийство по ничтожному поводу, сводя счеты со своей жертвой. По словам прокурора, у Мерсо нет души, человеческие чувства ему недоступны, никакие моральные принципы ему не известны. Ужасаясь бесчувственности преступника, прокурор требует для него смертной казни.
В своей защитной речи адвокат Мёрсо, напротив, называет его честным тружеником и примерным сыном, который поддерживал мать, пока это было возможно, и покончил с собой в минуту слепоты.
Мёрсо ожидает самого сурового наказания — неотвратимого раскаяния и угрызений совести.
После перерыва председатель суда объявляет приговор: «от имени французского народа» Мёрсо будет обезглавлен прилюдно, на площади.
Мёрсо начинает задумываться, сможет ли он избежать механического хода событий. Он не может смириться с неизбежностью происходящего. Однако вскоре он смиряется с мыслью о смерти, ведь жизнь не стоит того, чтобы за нее цепляться, а если придется умереть, то неважно, когда и как это произойдет.
Перед казнью в камеру к Мёрсо приходит священник.
Но тщетно он пытается обратить его к Богу. Для Мёрсо вечная жизнь не имеет никакого смысла, он не хочет тратить остаток времени на Бога, поэтому выливает на священника все накопившееся негодование.
На пороге смерти Мёрсо чувствует дыхание тьмы, поднимающееся к нему из бездны будущего, что он избран одной судьбой.
Он готов пережить все заново и открывает свою душу мягкому безразличию мира.
Обзор
Роман «Посторонний» считается классикой литературы XX века, он многократно переиздавался и остается популярным и сегодня. Во Франции это произведение Альбера Камю занимает 1-е место в рейтинге газеты Le Monde «100 книг века».
Замечательно резюме к «Постороннему» дает Сартр: «Роман рассказывает о человеке, Мерсо, который реагирует на смерть матери тем, что идет купаться, заводит бесполезный роман, смотрит фильм, убивает человека „из-за солнцепека“, а в ночь перед казнью заявляет, что счастлив и надеется, что огромная толпа „“встретит его криками ненависти» на эшафоте».
Философ продолжает: «Между каждой фразой, — продолжает Сартр, — мир разрушается и возрождается: слово, как только оно возникает, становится творением из ничего; фраза „ Чужак / Посторонний“ — это остров. И мы перескакиваем от фразы к фразе, от небытия к небытию».
Мы должны понимать, в какой период времени было написано произведение. В этом веке происходят две самые страшные войны в истории человечества. Двадцатый век открывает людям первый опыт мировых войн. Эти трагические события накладывают ощутимый отпечаток на искусство, литературу, музыку и философию. Творчество Камю находится на грани литературы и философии.
В своем творчестве Камю затрагивает болезненные темы XX века:
— Смысл жизни и нигилизм;
— «Смерть Бога», бунт (образ Прометея), героизм;
— Избранность;
— Религиозный кризис и вера;
— Критика христианства и антиклерикализм;
— Вседозволенность и подлинность выбора;
— Критика привычных моральных норм;
— Абсурдность существования и реальности;
— Фатализм.
Написанная одновременно с «Мифом о Сизифе», книга «Посторонний» во многом перекликаются по тематике. Камю уловил настроение своего времени. Он считал, что жить — значит исследовать абсурд, восставать против него.
Камю определяет жизнь как процесс, характеризующийся абсурдом, бунтом и свободой.
Философ писал: «Я черпаю из абсурда три следствия, которые являются моим бунтом, моей свободой и моей страстью. Одним лишь действием сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отказываюсь от самоубийства».
Камю определяет Абсурд как «духовную болезнь двадцатого века». Помните цитату из «Мифа о Сизифе»: «Подъем, трамвай, четыре часа в офисе или на фабрике, еда, трамвай, четыре часа работы, еда, сон, и понедельник вторник среда четверг пятница и суббота в том же ритме».
Это нагота человека перед лицом абсурда.
Камю в своем произведении и благодаря главному герою Мерсо воспринимает жизнь как иррациональное повторение, в котором нет ничего нового. Главный герой воспринимает мир как иррациональную стихию, в которой все повторяется, и поэтому ощущает себя аутсайдером.
Мерсо не только теряет любовь к жизни, но и воспринимает ее как абсурд и иррациональность. Помимо абсурда в произведении Камю присутствует еще один мотив экзистенциализма — свобода. Свобода от всех социальных норм.
Небеса пусты, мир иррационален. Мы должны сами строить свою истину. Есть собственное представление о добре и зле. Камю пишет об абсолютной свободе.
Мы знаем, что в экзистенциальной философии человек несет ответственность за свои действия, когда он действует свободно, свобода также определяется как выбор, который человек делает в соответствии со своей экзистенциальной истиной: «Мы обречены быть свободными. Мы брошены в свободу. Воистину есть только тот, кто свободно выбирает, является творением своего собственного выбора… Именно свободный выбор создает личность. Быть — значит выбирать себя.
Одна из других главных тем книги — одиночество. Герой повести ведет уединенную жизнь, которая, однако, включает в себя чувственные удовольствия. Мужчина любит солнце, которое сыграет роковую роль в произведении.
Главный герой Мёрсо — дионисийский человек. Греческие боги Аполлон и Дионис как символы двух фундаментальных сил человеческой природы были сформулированы Ницше, где Аполлон представляет силы, связанные с порядком и логикой, а Дионис — с хаосом и иррациональностью.
Фридрих Ницше наряду с русским писателем Федором Достоевским оказал огромное влияние на эстетическое формирование мировоззрения и мироощущения Камю, особенно на понимание и восприятие «Абсурда». Хотя сам Камю отказывался быть экзистенциалистом: «Я не философ и никогда не стремился им стать… Я говорю только о том, что пережил».
Мёрсо предстает как саморазоблачение духа абсурда, и ценности любой неабсурдной культуры ему чужды. На протяжении всей повести он говорит: «Мне все равно». Равнодушное отношение. Как ни нарезай жизнь, изменить ее невозможно. Трезвое осознание жизни как потери.
Хотя Мерсо рассказывает о смерти матери с видимым безразличием (вспомним начало романа: « Сегодня умерла мама. А может быть, вчера -не знаю точно…”), на самом деле у него есть тайная страсть: как можно сильнее ударить по нравственному чувству читателя, шокировать его и тем самым добиться нужного эффекта — убедить всех в своей потусторонности. Это желание чревато подвохом. Сомнения вызывает не само существование аутсайдера, а его постоянные напоминания о своей чуждости.
В последних строках романа Мерсо словно выступает перед зрителями, приглашая их стать свидетелями его казни. Это намеренное действие делает его неуловимым, не позволяя вынести прямолинейное моральное суждение и оставляя читателя в тревоге. Этот роман — не просто повествование, это головоломка.
Камю предлагает читать «»Постороннего«» как историю человека, который без притворства и героизма принимает смерть во имя истины. Благодаря своему неповиновению и отказу соответствовать, Мерсо превращается не только в фигуру абсурда, но и в мученика истины. В свои последние минуты он в одиночку противостоит миру, который требует лжи, миру, который наказывает тех, кто отказывается ему подыгрывать. Адам становится Христом — «единственным Христом, которого мы заслуживаем», как выразился сам Камю, — а судьи берут на себя роль фарисеев, осуждая его не за преступление, а за безразличие к их моральному театру.
В предисловии к американскому изданию романа, написанному в 1950-х годах, Камю, по сути, формулирует ключевую идею книги: «В нашем обществе любой человек, который не плачет на похоронах своей матери, рискует быть приговорённым к смерти. Я лишь имел в виду, что герой моей книги осуждён за то, что он не играет по правилам». — «Он отказывается лгать. Ложь — это не просто сказать то, чего на самом деле нет. Это также, и прежде всего, сказать больше, чем есть на самом деле, а, что касается человеческого сердца, — сказать больше, чем почувствовать… Вопреки видимому, Мерсо не стремится упрощать жизнь. Он говорит то, что у него есть, он отказывается скрывать свои чувства, и теперь общество чувствует себя под угрозой.»
Камю отверг взгляды таких экзистенциалистов, как Ясперс, Хайдеггер и Кьеркегор, утверждая, что ничто не может превзойти абсурд жизни. Сартр, с другой стороны, потратил годы на изучение феноменологии Хайдеггера и Гуссерля, пока не синтезировал их в «Бытии и ничто» — произведении, стремившемся проникнуть в самую суть бытия.
Помимо экзистенциальных тем, Камю ненавязчиво вплетает в повествование колониальную реальность. Он помещает свою историю в оккупированный Алжир, где скрыто тлеет напряжение между франко-алжирцами и арабами. Однако, подобно равнодушию Мерсо к собственной судьбе, роман не заостряет внимание на этих вопросах — он лишь представляет их, позволяя читателю самостоятельно определить их значимость. Это молчание, отказ от моральных дискуссий и открытой социальной критики, отражает более широкую абсурдистскую картину мира, присущую произведению.
Камю не оставляет нам ни ответа, ни заключительного морального урока — только осознание того, что судьба Мерсо, как и наша собственная, разворачивается в равнодушном мире. И в этом молчаливом противостоянии с абсурдом, возможно, мы тоже вынуждены задаться вопросом: если ничто не имеет истинного значения, то как же нам жить?
Макс Карлин, 2022 год
Адаптировано из моего выступления на семинаре «Экзистенциальная философия и психотерапия» в Новой школе психотерапии и консультирования (NSPC) и Мидлсекском университете, Лондон, осень 2022 года.
